Другими словами, еще задолго до обнаружения «биохранилища» человекобабочки создали собственную, отличную от людской, цивилизацию, немалую роль в которой играли некие мнемотехники, которые впоследствии и позволили Лабастьеру усвоить весь багаж научных знаний человечества.

Такое объяснение вполне удовлетворило Грега, и он подтвердил это вопросом:

— Ваш космический челнок создан по человеческим чертежам?

— Мне не нужны чертежи, — ответил император, — но ты прав, Грег Новак. До знакомства с вашими технологиями бабочкам была чужда даже сама идея полета в космос. Но я воспринял ее.

— Однако все это еще не сделало тебя богом? — заметил Грег, усаживаясь отдохнуть.

— Нет, — легко согласился император. — Но я смог перестроить свой организм и научился многократно копировать себя. Тысячи моих копий связаны телепатически и являются одним целым. Я слежу за всем нашим миром, находясь одновременно везде.

— А кто дал тебе на это право?

— Я сам себе его дал. И с тех пор наш мир процветает.

— Угу, — пробормотал Грег. — Это додуматься надо: клоны-телепаты правят миром… Ты тоже, думаю, нe бедствуешь, — вновь обратился он к Лабастьеру.

— Твоя логика не может отделаться от ущербных человеческих штампов, — заявил тот. — Я взял на себя ответственность. Я сделал мир таким, о каком бабочки мечтали столетиями. Я ничего не взял себе взамен, кроме груза знаний, который лишил меня радости. Я — не человек. Это вы, бескрылые, только и думали о том, как набить свои утробы пищей…

— Кстати, а поесть мне дадут? — живо заинтересовался Грег. — Я уже основательно проголодался.

— Люди ужасно прожорливы, — заметил император. — И это одна из тех причин, которые вас погубили. И одна из причин, по которым я сомневаюсь в целесообразности возвращения вашего вида к жизни.

— Можно подумать, что вы никогда не едите, — огрызнулся Грег.

— Много едят наши личинки, — спокойно отозвался император. — Взрослая бабочка ест очень редко, только тогда, когда необходимо восполнить большой расход энергии. Хотя иногда и просто ради развлечения… Надо отдать вам должное, нас вы сделали значительно совершеннее себя.

— Но я-то не бабочка! — возмутился Грег.

— Да, — невозмутимо согласился Лабастьер Первый, и с этим трудно было поспорить.

— Так отдайте мне должное содержанием, соответствующим моим биологическим потребностям.

— Насколько я знаю, голод не подразумевает немедленную гибель человеческой особи…

— Мне дадут поесть или нет?! — уже всерьез забеспокоился Грег.

— А сколько еще времени ты мог бы выдержать без пищи? — поинтересовался император.

— Выдержать-то я мог бы еще долго, но голод — это очень неприятное чувство, поверь. Хорошо вам, насекомым, а я теплокровное млекопитающее!

— Мы не насекомые. И постарайся больше так не говорить, у нас это считается оскорблением… В специальных помещениях мы содержим диких котов и других млекопитающих помельче, которые пережили катастрофу. Мы умеем с ними обращаться.

«Меня поместят в зверинец?!» — подумал Грег, впадая в легкое отчаяние.

— В том темпе, в котором мы движемся, — продолжал император, — до города осталось идти, по вашему исчислению времени, еще около двух часов. Там тебя ждет пища.

— Так чего же мы рассиживаемся! — Грег вскочил на ноги. — Пошли быстрее!

До самого города они двигались почти молча. Во всяком случае, Грег решил твердо: «Пусть сначала покормят, а потом уж будем разговоры говорить». Тем более что хоть он и старался держаться бодро, но мрачные мысли о человечестве, судьбе экипажа и собственном будущем все же мучили его не меньше, чем голод, и желание болтать отошло на второй план.

Глава 3

Грег уже понял, что небольшой относительно человеческого рост бабочек вовсе не говорит о том, что они не способны на глобальные свершения. Он был готов к тому, что город окажется крупным и по людским меркам, но все-таки тот потряс Грега. И даже не масштабом, а формами. Ему почему-то казалось, что это будет зеленое поселение, утопающее в кронах деревьев. Вместо этого, выйдя из леса, он увидел вздымающуюся в небо скалу. И не сразу понял, что это не природный, а искусственный объект.

Чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что это не цельная глыба, а совокупность тонких и ажурных, напоминающих кораллы, стволов — белых, бледно-розовых, светло-лиловых и коричневых. Хрупкие на вид, похожие на суставчатые ветви бамбука, они, казалось, вот-вот рухнут под собственным весом. Иногда они, оканчиваясь грибовидными шляпками, а иногда, разветвляясь, китайскими фонариками вновь сходились к вершине…

Грег остановился.

— Это ваши дома? — на всякий случай спросил он.

— Да, — отозвался император. — Это дома расы ураний. Но мы не строим их. Они строятся сами. Эту технологию мы не переняли у вас, а разработали самостоятельно. Наши дома строятся сами.

— Это растения?

— Почти. Это колонии специальных организмов.

«Видимо, действительно что-то вроде кораллов», — заключил Грег.

— Но живут они не сами по себе, — продолжал Лабастьер, — а соответственно нашим нуждам.

«И как, хотелось бы мне знать, я войду в этот якобы город?» — подумал астронавт, однако император опередил его сомнения:

— Мой народ готовился к встрече. Мы убрали часть домов, проложив дорогу к тому месту, где ты остановишься. Ты сможешь пройти.

«Очень мило с вашей стороны», — подумал Грег.

Императорский флаер, облетев человека, оказался спереди.

— Следуй за мной, — скомандовал Лабастьер.

Повинуясь, Грег спросил:

— Это ваш единственный город?

— На Земле множество городов бабочек, — сухо отозвался Лабастьер.

— И все такие же?

— Нет, все они разные. Есть города на суше и под водой, города бабочек вида маака и города бабочек-махаонов. Все они различны и не похожи друг на друга. Столицы маака и махаонов тебе еще предстоит посетить, так как мои подданные будут рады увидеть бескрылого предка. А это единственный город третьего и самого малочисленного из возлюбленных моих народов — город бабочек ураний. Когда-то они жили в дуплах деревьев, отсюда и такая архитектура.

За разговором они подошли вплотную к первым «домам». Грег тем временем думал о том, что жилища этих существ и не должны походить на человеческие. Им не нужны лестницы и лифты, не нужны кухни и санузлы… Разве что спальни… Хотя вообще-то черт его знает, что им нужно.

Вблизи оказалось, что стволы «домов» не так уж тонки — метра три-четыре в диаметре и раскачиваются под порывами ветра. Флаер императора двинулся вдоль этого частокола, и вскоре Грег, плетущийся за ним, увидел довольно широкую, метров десять шириной, щель между «домами». Он шагнул в нее вслед за флаером, и тут же словно по команде со всех сторон к ним устремились полчища человекобабочек.

Грег не сразу понял, откуда они взялись, пока не заметил, как на разной высоте на стволах «домов» словно бы лопаются какие-то пленки-мембраны, открывая выходы, из которых и вылетают бабочки, а отверстия тут же вновь затягиваются… Урании стайками кружились около Грега, облаками нависали над ним, их тонкие голоса слились в сплошной гул…

— Мой народ с благоговением и уважением приветствует тебя, — пояснил император. — Они давно готовы к встрече с бескрылым предком и с нетерпением ожидали ее.

— Передай своему народу, что я польщен, — пробормотал Грег.

— Поздоровайся с ними, скажи им свое «хелоу», им это понравится.

— Хелоу! — рявкнул Грег и приветственно поднял руку.

Тут началось форменное столпотворение. Бабочки заворковали еще громче, и Грегу показалось, что в их интонациях он уловил нотки экзальтации хотя, конечно, он мог и ошибаться. Но в том, что стайки крылатых существ заметались и завертелись вокруг него еще быстрее, он мог поклясться на что угодно.