Губы нежно скользнули по моим губам, пробуя на вкус и обещая большее. И в этот момент сверху на меня что-то посыпалось. Нечто напоминающее… Правильно, бабочек. Много противных разноцветных бабочек вперемешку с розовыми лепестками. Я заорала и шарахнулась в сторону, вырываясь из объятий.

С люстры, довольно хихикая, сорвался шушель в обнимку с Васиком в горшке. Вихрь из бабочек и цветочных лепестков стал сильнее, я завизжала, так как терпеть не могла насекомых, а ректор нецензурно выругался и попытался метнуть в демоненка валяющуюся на полу малярную кисть. Промахнулся конечно же. Шушель запустил в нашу сторону несколько изрядно помятых ромашек и исчез в темноте, прихватив горшок с Васиком, а я позорно сбежала. Каюсь, кинулась наутек, как только сообразила, что тут чуть не произошло. Останавливать меня Арион фон Расс не стал. Я даже не знала, огорчило меня это обстоятельство или нет.

Глава 10

ВОЛШЕБНЫЙ ЭЛИКСИР

Как я неслась к себе в комнату! Едва не влетела в косяк, запнулась о стремянку, которую какой-то умник не убрал с прохода, чуть не оборвала шторы, в которые вцепилась, чтобы не упасть. Я так не бегала лет с десяти. С того самого момента, как однажды ночью полезла на верхнюю полку буфета за конфетами и случайно грохнула подаренный папе коньяк. Три дорогущие бутылки. Но даже тогда, по-моему, мне не было так стыдно и страшно.

Отдышалась только за закрытыми дверями, в тишине и одиночестве. Как я могла? Целоваться с собственным начальником! Это же недопустимо, хотя… дьявольски приятно. В этом я соврать себе не могла.

Я находилась в смешанных чувствах. С одной стороны, понимала, что поступила неправильно, с другой — было в этой неправильности нечто заставляющее глупо улыбаться. Наверное, с утра очарование от поцелуев при луне и танцев пропадет окончательно, а сейчас мне было хорошо, свободно, но дико стыдно перед своими принципами. Я решила не мучить себя размышлениями и, быстро сбегав в душ, отправилась спать. Думала, буду ворочаться с боку на бок, вспоминать и раз за разом прокручивать наш последний, такой волнующий танец. Едва закрывала глаза, как сразу виделся образ ректора с насмешливой улыбкой. И все же уснула я быстро, а Арион фон Расс плавно перекочевал в сон и не оставлял меня до самого утра. Поэтому проснулась я довольно поздно и со стыдливым румянцем на щеках. Пожалуй, видеть такие сны о своем начальнике — еще более неправильно, нежели позволять ему себя целовать.

— За что же мне все это? — риторически вопросила я и взглядом наткнулась на стоящий на подоконнике горшок с Васиком. Получается, ночью у меня побывал шушель? Это отрезвило и заставило подскочить.

Но, как ни странно, мелкий поганец ничего не натворил. Цветочек довольно мурлыкал и подставлял зеленые листочки солнышку, не отозвался на мои поглаживания и, как никогда, напоминал самое обычное растение. Из такого поведения, я сделала вывод, что вечно голодный Васик уже отобедал, пока мотался неизвестно где в компании шушеля. Хотелось верить, что слопал он что-то не слишком нужное. Впрочем, в ином случае мне очень быстро доложат.

Единственным местом, где чувствовалось пребывание шушеля, была ванная комната. Едва я открыла дверь, как навстречу выпорхнули все те же ненавистные бабочки! Я заорала, расшугала их полотенцем и с трудом выгнала в распахнутое окно, а потом обнаружила на полу возле душевой кабины выложенное из лепестков роз сердце, внутри которого было криво выведено: «М + А». А твареныш оказался на редкость романтичным. Может, и бабочки были не издевательством? Он же не обязан знать, насколько сильно я не люблю крылатых насекомых.

Я хмыкнула, с некоторым сожалением убрала с пола сердце и принялась приводить себя в порядок. Сегодня предстояло напряженное утро. Склянка с эликсиром стояла на прикроватной тумбочке. Мне следовало надеть дорогой костюм, сделать укладку, нанести макияж и, глотнув подозрительного зелья, начать переговоры со своими одногруппниками. Ректор обещал одолжить переговорное устройство, закрепленное за академией. Я дико нервничала и поэтому даже не стала завтракать. У всей этой ситуации был один плюс — я не думала о произошедшем вчера вечером. Необходимость играть успешную деловую леди меня волновала значительно больше, нежели прерванный поцелуй.

Эликсир, во избежание разных непредвиденных обстоятельств, я решила выпить прямо на месте. Забежала к герре Сибилле за ключом и, получив целую связку вместо одного, отправилась на поиски переговорной комнаты. Здание академии было большим, с множеством похожих на лабиринт коридоров. Даже не представляю, как здесь ориентируются студенты? Нужное мне место я нашла не сразу, пришлось по дороге попытать рабочих, которые, естественно ничего не знали, и профессора-лича. Он-то и указал нужное направление.

Переговорная комната представляла собой небольшой зал. В одной его половине был сделан самый дорогой ремонт в академии. Стояла лучшая мебель и даже разместили у стены несколько статуй. Я сомневалась в их подлинности, но они добавляли интерьеру пафоса.

Другая стена разительно отличалась. Она была покрашена самой дешевой желтоватой краской, стул примостился простенький, обшарпанный.

В центре помещения стоял стол, на котором разместился огромный плоский блин — переговорное устройство.

Я оценила хитрость ректора. В зависимости от того, с кем и о чем он собирался говорить, Арион фон Расс выбирал сторону дорогую и презентабельную или скромную, показывающую собеседнику плачевное положение дел в академии.

Передо мной выбор не стоял. Я уселась с той стороны, где был сделан дорогой ремонт, разместилась поудобнее и настроила кристалл так, чтобы собеседники видели спинку кожаного кресла, часть статуи и обои с золотым орнаментом. Ни у кого не возникнет сомнения в том, что я хорошо устроилась.

Глотнула зелья, предварительно зажмурившись, и, для порядка подождав минут пять, включила переговорное устройство. Зелье напоминало холодный кофе не очень хорошего качества — вкус не самый приятный, но и не противный. Никаких изменений я не чувствовала, поэтому решила начать переговоры со своей рыжей подружки. С ней не должно было возникнуть проблем. Так и вышло. Мы поболтали на славу и обсудили последние сплетни. Расстались, так и не сумев найти ответ на банальный вопрос: «Ну почему же мы были так близки раньше, а сейчас почти не общаемся?» Я даже попыталась всплакнуть, но потом вспомнила про то, сколько времени потратила на макияж, передумала и перешла к номеру два в моем списке.

Я зря переживала из-за зелья. Оказалось, что оно начинает действовать в процессе. То есть пока я ждала ответа собеседника, все еще оставалась немного суетливой, волнующейся Мирой, которая постоянно теребит прядь волос у виска, но едва я открывала рот, как все менялось. Я улыбалась, отвешивала комплименты, щебетала без умолку, интуитивно чувствуя, на какие кнопки стоит надавить, кого похвалить, к чьей совести воззвать.

Сначала я осторожничала и первыми пообщалась с самыми близкими людьми и теми, от кого не ожидала подвоха, но потом позвонила даже своему бывшему.

Как ни странно, он робел. За три года, что я с ним не встречалась, первый красавец курса слегка располнел, но по-прежнему был симпатичным, а его улыбка не оставляла равнодушной. Он не ожидал меня увидеть и первые пять минут заикался, а вот я не почувствовала ничего. Ни внутренней дрожи, ни волнения, только вежливое равнодушие и желание добиться своего. Интересно, этому способствовало зелье или появление в моей жизни Ариона фон Расса?

Когда было получено последнее согласие, я поняла, что сил у меня не осталось. Болела челюсть, кружилась голова, тошнило. Я даже встать не смогла, так и упала на скрещенные руки за столом, надеясь, что кто-нибудь обо мне вспомнит, придет и отнесет в комнатку.

Чем хорошо было в академии, здесь можно без опаски терять сознание или засыпать за столом переговоров. Кто-нибудь обязательно найдет и позаботится. Поэтому первое время я даже не шевелилась. Я была в сознании, не спала, но не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Голову и то поворачивала с трудом. Навалилась дикая усталость, и я могла только очень печально вздыхать. Периодически хотелось позвать кого-нибудь на помощь, но одна мысль о том, что придется открывать рот и произносить какие-то звуки, заставляла снова уронить голову на руки и дальше ждать помощи.