— Пиррон, — сказал Лабастьер, спрыгнув с сороконога, — бросьте ломать комедию. Вам ли не знать, что эти указы — плоды неустанных трудов вашей племянницы? Мне не в чем ее винить, она умеет обосновывать и доказывать, и все эти указы, как последней инстанцией, подписаны мною. И все же… Давайте так. Сейчас вы подробнейшим образом, ничего не скрывая, отчитаетесь передо мной во всем, что тут у вас в мое отсутствие наизобретали, а потом мы все вместе выработаем дальнейшую линию поведения в этом вопросе.

— Отличный план! — воскликнул Пиррон. — Я всецело с ним согласен! Но, ваше величество, не забывайте: сегодня вечером бал в вашу честь, и нам… э-э-э… Мне… придется прервать… э-э…

— Что вы мямлите?! Нам придется прервать обсуждение?

— Э-э… Нет, мой король. Мне придется прервать мой отчет…

— Да что вы мелете! Сейчас почти утро. У нас впереди целый день!

— Да-да… Но на мою беду в этом селении полно талантов…

И все-таки им хватило времени до вечера. Король и его приближенные собрались в помещении на первом этаже дома Пиррона, и несколько часов подряд тот демонстрировал им модели, чертежи или готовые экземпляры различных приспособлений и устройств. Когда Пиррон закончил, король сказал:

— Я надеюсь, все это лишь экспонаты вашей коллекции? Или ваши бабочки уже пользуются всем этим в быту?

— Ни в коем случае! Ну-у разве что кое-какие строительные инструменты…

— Я ничего не имею против строительных приспособлений. Но меня настораживает все, что касается оружия, транспорта и связи.

— А мне очень понравилась вот эта штуковина, с помощью которой можно опускаться под воду, не замочив крылья! — воскликнул Лаан.

— А мне — машина для создания ветра, — призналась Мариэль, — в замке бывает так душно…

— Друзья, — сказал король, — мне тоже многое понравилось, а еще более я восхищен остротой ума бабочек, придумавших все это… Но я должен кое-что объяснить вам. Думаю, всем вам известно, что после рождения наследника я стал обладателем некоторых новых знаний… — Сказано это было прежде всего для Пиррона, и тот не замедлил откликнуться:

— О да, мой король! Каждый житель Безмятежной знает об этом благословении королевской семьи…

— Благословение это или проклятие — вопрос сложный. Но факт остается фактом. В числе прочего я узнал и то, что раньше было тайной, теперь же я могу открыто говорить об этом. С самого начала колонизации Безмятежной нашими предками далеко в космосе у них оставался враг. Могущественный враг. Одна из причин того, что наши предки завещали нам чураться техники, состоит как раз в том, что они хотели спрятать, уберечь нас от его преследования. Бабочек, живущих в гармонии с природой, не строящих больших городов, не летающих в космос и не пользующихся дистанционными средствами связи, обнаружить сложно… Так вот. С недавних пор этот враг повержен. Пиррон, вы, я думаю, заметили новую звезду, вспыхнувшую в нашем небе?

— О да, ваше величество! Глашатаи передали, что она названа вами Гелиос…

— Именно там находился наш враг, и там его больше нет.

— Так в чем же тогда дело, ваше величество?! — воскликнул Пиррон. — Раз так, нужно отменить все ограничения и запреты! Изобретения сделают жизнь бабочек Безмятежной комфортнее, полнее и интереснее!

— Я рассказал лишь о главной причине, но она отнюдь не единственная. Другой важной причиной недоверия наших предков к технике является то, что именно она привела к гибели все прежние цивилизации бабочек, а еще раньше — цивилизацию бескрылых гигантов.

— Вы верите в эти сказки?! — брякнул Пиррон и тут же смущенно потупился.

— Мне не надо верить или не верить в них, я знаю это точно. Абсолютно все, что вы напридумывали здесь, когда-то уже существовало. Все ваши приспособления — капля в море той техники и тех технологий, которыми владели когда-то бескрылые, а затем и бабочки, — в том, другом, враждебном нам мире… Они строили подводные города, они летали в космос на гигантских космических кораблях, они управляли климатом и зажигали искусственные светила… Но если мы пойдем их путем, нас ждет та же гибельная участь, что и их. А потому, — Лабастьер поднялся, — попрошу вас передать Тилии все материалы, с которыми вы нас сейчас ознакомили, и дожидаться моего личного решения по поводу каждого отдельного пункта. И до моего специального распоряжения всяческую подобную деятельность прекратить полностью. Это приказ, и обсуждению он не подлежит. Вам все понятно, Пиррон?

— Понятно, — вздохнул тот, нервно помахивая крыльями, — что ж тут непонятного…

— А теперь — бал? — спросил король.

— Бал, — сокрушенно подтвердил Дент-Пиррон.

Глава 2

Тропинка была знакомой. Где-то тут они наткнулись когда-то на капкан с охотничьей смолой, а затем подверглись нападению отряда отступницы Наан. Вспомнив эти события, Лабастьер Шестой испытал смешанное чувство. Во-первых, он вновь подивился тому, что столь враждебно настроенная к трону бабочка носила имя его основательницы. Во-вторых, ему вспомнилась ее печальная участь, а также участь других бойцов ее отряда, погибших от убийственных приспособлений Тилии. И, наконец, не мог он не вспомнить о том, что именно после этого боя, подначиваемые Лааном, он и Мариэль открыли друг другу свои чувства…

— Ваше величество, вы помните этот лес? — отвлекла его от размышлений Мариэль.

— О да, дорогая, еще бы. Я как раз размышлял об этом. — Лабастьер обернулся, и они улыбнулись друг другу.

— А как вы полагаете, — сказала самка, когда король вновь обратил лицо к дороге, — гибель предводительницы бунтарей Наан заставила ее соплеменников образумиться?

— Не думаю, — покачал головой король. — Вожди ведь появляются не сами по себе, они всегда взрастают на плодородной почве. Прежде крамольные идеи овла девают умами многих, а уж потом среди них появляется тот, кто берет на себя роль вожака. Если бы бабочки из селения Наан не были готовы к идее бунта, они не пошли бы за ней. Впрочем, уже очень скоро мы сможем проверить все это на месте.

— Если я верно помню, их не устраивал закон семейного квадрата. Но я никак не могу уяснить, мой король, что в нем может не устраивать…

— Ну, дорогая, не всем же так везет с диагональю, как нам, — усмехнулся Лабастьер, а Мариэль слегка порозовела. Она совсем недавно стала делить ложе с мужем в диагонали с Лааном, и некоторая внутрисемейная напряженность в связи с этим еще не совсем остыла. Но Мариэль упрямо продолжила скользкую тему:

— Кроме всем известных выгод, квадрат имеет и еще одно преимущество, говорить о котором почему-то не принято.

— Какое же?

— Иногда юноша маака бывает влюблен в девушку махаон или наоборот. Их чувства были бы обречены, если бы не возможность найти достойных друг друга партнеров своего вида и соединиться в квадрат.

— Ах, хитрецы! — воскликнул Лабастьер.

— Кто? — не поняла Мариэль.

— Да вы с Лааном, кто же еще?..

— Вы хотите меня обидеть, мой король?! — гневно воскликнула самка.

— Да нет, нет, честное слово, это шутка, — засмеялся Лабастьер. — Я подтруниваю над вами потому, что вы так страстно доказываете мне красоты квадрата, словно подозреваете меня в неприятии закона.

— Иногда мне именно так и кажется, — бросила Мариэль.

— И очень напрасно, — пожал плечами король.

В этот миг впереди раздался крик Лаана:

— Эге-гей! Вижу селение!

— Город, — уточнил Лабастьер. — Бунтовщики называли свой населенный пункт запрещенным словом «город».

— Мне даже хочется увидеть, что же это такое? — призналась Мариэль. Лабастьер покачал головой: