– Простите, Арсений Никанорович, больше не повторится.
– Думаешь, товарищу Сталину не хочется воевать с врагом? Но он не имеет права скакать с саблей на врага, на нем ответственность за всю страну. Вот в начале войны поверил он генералам, отвлекся на мирное строительство, и что? В результате немец прет как скаженный в глубь Родины. И пойми теперь, нароком [444] эти Тухачевские да Павловы грезили [445] , или так, от дури великой.
– Арсений Никанорович, я все понял, простите, просто недавно я был старшим лейтенантом и командовал мелкими подразделениями, там надо чаще показывать на личном примере.
– Все, капитан Любимов, не надо оправдываться, это приказ партии, да и уставы говорят именно об этом.
– Вас понял, виноват.
– Но я вообще-то тут по другому вопросу. В деревне Лески содержался конский табун колхоза имени Свердлова, и мы решили, пока немцы не позаботились прибрать табун к рукам, передать его вам. Предлагаем создать кавалерийскую часть, коней товарищи колхозники уже гонят лесными тропами к вам, наберите ребят любящих и умеющих обращаться с лошадьми и создайте кавчасть, неважно, эскадрон это будет или сотней обзовете. В лесу твои танки и другие железки не пройдут, а конница пролетит хлеще хлесткого [446] , понял? А то ведь и немцы хватят [447] коняшек-то…
– Товарищ секретарь горкома, вы правы, мы и сами об этом подумывали, только вот насчет фуража…
– Не надо, найдешь фураж, если своим железным драконам бензин и соляру находишь, то и для коней овес, сену или солому найдешь, зарыл бы я тебя на расвете. Пока фрицам недо хозяйства, заберите излишки (а их много-много) у селян, ну и сами накосите побольше сена, вон трава какая. Теперь насчет наших баранов, то есть моего предложения по мобилизации и последующему обучению.
– Так у нас все готово, Никанорыч, – говорит Елисеев, – ждем от вас списки деревень, с ответственными лицами, и туда отправим ребят. Вот только куда они пойдут?
– С этим проблем нет, в районе деревни Елгачи есть заброшенные лесозаготовки. Поляки лет десять назад пытались там рубить лес, нарубить нарубили, а с вывозом проблемы – болота вокруг, пытались наладить железную дорогу, да не вышло. Там уже готовят место для первой сотни парней и мужиков. Теперь что касается призывников: вот список деревень с указанием количества будущих бойцов. Правда, ответственных лиц я не надписал, сам понимашь, в фашистском тылу хожу, если попадусь с фамилиями, то ребятам крышка. Давай карандаш. Так вот, Каллистрат, значит, деревня Капшуки, там десять парней, четыре мужика и два окруженца-приймака, ответственный – бригадир Сулима. Пароль для Сулимы – Ашхабад. Идем дальше. Деревня Галеничево, двенадцать парней, четыре мужика и один приймак, зато танкист наш человек, пастух Соловец, пароль – Владивосток. – И битый час Арсений перечислял Каллистрату информацию, тот старательно записывал, я же вышел еще на третьей деревне.
Стоял на улице долго и, блин, мечтал об Ане. Вот ведь какой парадокс, жил когда с Анютой, мечтал о Мане, теперь Маша под боком, я размечтался об Аннушке, не зря женщины говорят, что все мужики – сволочи.
Когда же я вернулся, остались лишь Каллистрат с Арсением и, видимо, добивали мелкие, но нужные подробности.
– Тук-тук, к вам можно, товарищи?
– Можно. Кстати, Любимов, не забывай про кавалерию, ты меня понял?
Да, против Никанорыча переть – это все равно что попытаться соломинкой проткнуть КВ, тем более он прав по всем статьям.
Я, человек XXI века, кавалерию считаю анахронизмом, а вот в лесу она очень пригодится, да и расходы на нее не как на грузовик. И опыт той войны показал, что умелое командование кавчастями может немало забот принести неприятелю, вон генерал Белов, вон генерал Городовиков да Плиев с Осликовским [448] . Ни масла тебе, ни дефицитной резины, ни бензина, и запчастей тоже не надо. Сена или соломы порубает ДСС (двигатель соломо-сенный) – и, помахивая хвостом, вперед. И дороги ему не надо.
– Елисеич, а среди твоих фильтруемых командир-кавалерист есть?
– Да, лейтенант Бондаренко, бывший комэск [449] , сегодня уже выпустим, проверили, все чисто. В плен попал, когда танки фрицевские в конном строю атаковал. Танковая колонна остановилась для отдыха, и они всем эскадроном напали на фашистов, а танк сбоку беззащитен, когда тем более танкисты рядом валяются – отдыхают. В люки накидали гранат, насколько смогли, порубали-постреляли танкистов, но случайно мимо проходила мотоциклетная рота противника, и Бондаренку вместе с эскадроном взяли в оборот. Коня под ним убили. Пока он выползал из-под коня, фашисты и поймали его тепленьким. Часть эскадрона постреляли пулеметами, остальные ушли.
– А чего ж его не расстреляли, он же танкистов противника причесал?
– Так его как смелого воина везли в Рейх, видимо, хотели самому Гитлеру показать, но не довезли – вы тот поезд остановили.
– Вот у тебя, Виталя, теперь есть смелый и инициативный кавалерийский командир, организуй эскадрон, паря, – резюмирует сказанное Арсений.
– Обязательно, Елисеич. Пришлешь мне Бондаренку своего сразу после завтрака?
– Конечно, пришлю.
Закончив завтрак, мы разошлись, то есть не все, Никанорыч остался со мной, ну и я ему рассказал, что и как мы собираемся делать, что завтра ночью выходим в путь, тут оставляем одну роту, плюс ребята Тухватулина, ну и летчики останутся тоже, авиаподдержка для нас дорогое удовольствие.
Решили, что летчики сегодня ночью выйдут бомбить противника по пути следования нашей колонны, правда, мы-то повернем в точке Z, а летуны бомбить будут и дальше, для дезинформации, а враг будет готовить мощный отпор, ну, чтобы разгромить нашу колонну. Мы же повернем за двадцать километров от места, где враг подготовит нам встречу, в сторону. Конечно, мы мысли врага читать не умеем, но точка Z – это городок Вашкув, городок перерезается речкой, и единственный мост в том самом месте и находится, а бродов на двадцать километров в округе нет, и враг об этом знает не хуже нас, сирых. Хотя чего это мы сирые-то, ни фига, это фашисты сирые и убогие (особенно умом и национал-социалистической идеей), а мы самые что ни на есть умные и честные!
Исходя из всего этого, мы и предполагаем, что враг подготовит горячую встречу нашей дивизии в окрестностях Вашкува, тут восьми локонов на висках не треба, щоб уразуметь. Или как-то не так звучала поговорка, там же о прядях, причем во лбу речь шла.
Арсений одобрил наш план; узнав о том, что план тайный и в него посвящено меньше десяти человек, еще раз одобрил наши действия. Кроме того, Арсений перечислил, какими силами располагает противник на данном направлении (зарывая нас, немцев и местных, на рассвете), всего получается почти дивизия, да с танками и сильной ПТА [450] (вплоть до ахт-ахтов).
Вот наиболее сильные группировки и будем бомбить, на бомбардировку пойдут все самолеты, кроме У-2, как раз они станут единственной нашей авиаподдержкой в Польском рейде. Они более экономичны, чем остальные аэропланы, да и для посадки-взлета не требуется больших аэродромов, могут сесть и на дороге. Зато станут нашими глазами, которые высоко летят и далеко глядят. Да и вызывать их будем только в случае особом, нечего крыльями рисковать.
В бомбовой налет пойдут Юнкерсы, «чайки» и «ишаки», их миссия бомбить врага, но осторожно. Плевать на меткость, главное – беречь себя. Просто скинуть бомбы, пролетая, никаких пикировок, никаких повторных заходов. Пролетели, скинули и дальше, как боезапас кончается, обратно на базу, и снова, заправившись, вперед, и так три вылета, и потом до хаты. Самолеты запрятать, замаскировать и до нашего возвращения (или до нашего вызова) отдыхать, превратившись в пехоту. Пока мы болтали с Арсением, товарищи колхозники пригнали лошадок, целых сто двадцать голов. Да и сами мы нахватали трофеев почти тридцать голов, правда, телеговозов немецких, но чем такой конь не конь-то?