Клинт был болезненно прав, поэтому я развернулся и позорно сбежал к дому. Мы слишком хорошо друг друга знали, чтобы я мог с пафосом крикнуть: «Ты не прав, я не такой! В этот раз все будет по-другому». Клинт высказал все те мысли, которые не давали мне сделать решительный шаг. Я держал Трисс на расстоянии именно поэтому. Понимал: с такой девушкой может быть только серьезно, даже если она ничего не ждет. А я не уверен, что на это «серьезно» способен. И выяснять опытным путем – не вариант. Тут или все, или ничего.

Трисс

В этом месте вообще бывают спокойные дни?!

Голова разболелась. Третий покупатель за день! Так это я даже искать их не начинала! Откуда они вылезают? Более того: после разговора с Лайоном я окончательно решила не продавать пансионат. Но покупатели сыпались как из рога изобилия и предлагали такие суммы, от которых было невероятно тяжело отказаться.

Однако я была непреклонна. Даже составила послание родителям и отправила Алекс к ящику магспрессы. Завтра мама и папа получат письмо и очень удивятся тому, что я планирую остаться в Валенсии до следующего лета. Этого времени, думаю, хватит, чтобы разобраться со своей жизнью и выбором дальнейшего пути. Может, и правда дойду до местных стражей и предложу свои услуги. Вдруг сложится? Да и в самом пансионате дел много.

С последним, очень настойчивым покупателем мы прощались на крыльце дома. Точнее, я прощалась уже минут пятнадцать, а вот он совершенно не хотел уходить и приводил мне все новые и новые аргументы.

Я улыбалась из последних сил (до сведенных скул) и повторяла:

– Нет, не передумаю. Да, я понимаю, что цена более чем привлекательна.

– Трисс… – Рядом со мной неожиданно появился Клинт с огромным рюкзаком, благоухающим копченым окороком. – Мне кажется, это отличное предложение. Его стоит обдумать и обсудить.

Парень по-хозяйски обнял меня за талию и нагло поцеловал в висок. Я опешила настолько, что даже не послала его, и не укусила, и не шарахнула магией. Впрочем, меня отвлек Лайон, который пронесся мимо. Свой рюкзак он уронил к моим ногам с комментарием:

– Вклад в быт.

Выдав это, он безразлично мазнул взглядом по руке Клинта и скрылся в доме. Что это вообще было? Я дернулась было в его сторону, но тут голос подал покупатель.

– Ну вот, я вижу разумный мужской подход! – радостно заявил он и повернулся к Клинту, не понимая, что следующими словами копает сразу две могилы: себе и потерявшему берега бывшему. – Девушки не столь дальновидны и прозорливы, как мужчины. – Он сально подмигнул, выпятив свое внушительное пузо. – А мы с вами обсудим серьезные мужские вопросы. А наша дорогая хозяйка заварит мне чай!

Клинт знал меня лучше, поэтому просипел:

– Не надо чай…

И возможно, этим спас себе жизнь.

– Ну и отлично! Обойдемся без чая! – непонятно чему обрадовался покупатель. Он был не так прозорлив, как Клинт.

– Не смею мешать, – оскалилась я, наконец-то отбрасывая руку бывшего. – Конечно, обсудите серьезные мужские вопросы. Вы даже можете обсудить мой пансионат. – Я сделала акцент на слове «мой». – Но только ситуацию это не изменит.

– Но, Трисс, это и правда отличное предложение!

– Ваш мужчина совершенно прав! – радостно подтвердил покупатель. – Послушайте умного человека.

– Это не мой мужчина, слава всем богам, а вы – вон отсюда, иначе вышвырну.

Покупатель снисходительно посмотрел на меня. Еще бы! Худенькая черноволосая пигалица, которая ему по плечо, вздумала угрожать?

– Трисс… – осторожно начал Клинт. Он прекрасно знал, на что я способна, и пытался удержать меня от агрессивных глупостей.

Но я уже завелась.

– И ты заткнись, если не хочешь сегодня ночевать со своим грифоном! – припечатала я тоном, не терпящим возражений. – Хотя нет… Грифон твой может остаться на моей территории, а вот ты рискуешь отправиться туда, где вы с Лайоном сперли окорок. Вопросы?

– Парень, да что ты тушуешься перед нахалкой? – Покупатель, видимо, начисто лишенный инстинкта самосохранения, решил дать непрошеный совет своему стороннику. – Если бы моя баба себе такое позволяла…

Дослушивать не стала. Резко и быстро ударила в физиономию, на последних миллиметрах вкладывая в удар кулака магию и воду.

Мужик пролетел несколько метров, потом его догнало струей воды и сбило в розовый куст, откуда раздалось очень многообещающее «бз-з-зы».

– Видимо, у тебя не было бабы – боевого мага, – очень тихо и, кажется, печально у меня за спиной заметил Клинт. А когда я, гневно сверкая глазами, развернулась в его сторону, предпочел ретироваться, подхватив оба рюкзака с провиантом, явно добытым нечестным путем.

– Я найду на вас управу! – орал из розового куста мужик. – Буду жаловаться!

– Непременно позовите на шоу, – попросила я. – Очень люблю слушать, как мужчины жалуются на то, что я применила к ним грубую силу. Это так мило…

Покупатель под конвоем крысос выбрался из кустов и, мокрый и жалкий, кинулся на выход. Я прекрасно знала: все это слова. Жаловаться он не будет. Отношение к женщине – боевому магу имело две стороны. Нас не воспринимали всерьез не только при приеме на работу. Никто не реагировал на жалобы пострадавших от наших рук. Ну что может сделать бестолковая девица взрослому, сильному мужику? Да и не ходили они жаловаться. Стыдно.

Чтобы не откусить никому голову, я не стала сразу возвращаться домой, а сначала сделала круг по своим владениям. Нужно было проветриться, успокоиться и снова начать любить мир. Мне было хорошо среди ярких, перескакивающих с ветки на ветку птичек, снующих в розовых кустах крысос и гуляющего между деревьями морского ветерка.

Пансионат преображался на глазах. У Челси оказался замечательный вкус, который дополнялся целеустремленностью грузового экипажа. Она четко знала, что хочет видеть, и умела заставить других это сделать. У меня так ни за что не получилось бы. Интересно, если я предложу подруге остаться тут на год, она согласится? Что-то подсказывало, что да.

Перед входом в особняк сегодня заработал маленький фонтанчик с белоснежной статуей подозрительно позитивного моренуса в женском обличье. Садовые дорожки уже были восстановлены и отмыты, кустики подстрижены, а на клумбах росли цветы, образуя причудливые яркие орнаменты. Красотища! Рабочие начали устанавливать кованые лавочки, и хотя успели еще не все, несколько уже красовалось на центральной аллее, а другие – недалеко от террасы. С них открывался вид на море.

Даже клетка крысос была облагорожена: ее увивали нежно-розовые клематисы, а небольшие домики-ульи покрасили в яркие цвета. Грифону сделали большой загон, и сейчас птицелев, гордо растопырив крылья, ходил по своим владениям. Ну нет! Я однозначно не готова отдавать или продавать кому-то эту прелесть! Мне здесь нравится все!

К позднему ужину, за которым собралась вся наша разношерстная компания, я пришла, окончательно успокоившись. Правда, спокойствие длилось недолго: Лайон не сел рядом со мной.

Я бросила в его сторону недоуменный взгляд, но парень отвернулся. Что тут вообще происходит?

Если от меня шарахался Лайон, то Ванесса шарахалась от него. Она вообще влезла между мамой и почти свекровью и тихо ковырялась вилочкой в своей тарелке. Молчала и не стреляла по сторонам глазами. И платье на ней было со скромным вырезом.

Мне досталось место между Челси и ее мамой. Клинт хотел опередить мою подругу и сесть со мной, но в последний момент подчинился инстинкту самосохранения и устроился рядом с Лайоном и не замолкающей ни на минуту Алексой. Точнее, она замолкала, когда подносила ложку ко рту, но все паузы заполнял ее попугай, за пару дней в особняке изрядно расширивший свой словарный запас. Теперь он мог поддержать несложный разговор. Происходило это примерно таким образом:

– Лайон, передай, пожалуйста, хлеб. – Это мама Челси.

– Жрать много вредно.

Или:

– Сегодня духота, наверное, будет дождь. Голова болит. – Это Ванесса.